«Много друзей, которые служат»: автомобилист из Бронниц доставляет гумпомощь в зону СВО

С 2022 года Дмитрий Амелин ездит в Мариуполь, Донецк и другие направления, доставляя гуманитарную помощь в зону СВО.

Дмитрий Амелин из семьи военных и вся его жизнь так или иначе связана с автомобилями. Родился 13 июня 1985 года в Челябинске в семье военного. Отец более 35 лет отдал Вооруженным Силам, мать большую часть жизни проработала на радиозаводе.

В 2007 году Дмитрий с отличием окончил Челябинский военный автомобильный институт и в звании лейтенанта был направлен для прохождения службы в Бронницы. Проходил службу в отделе эксплуатации военной техники 21 научно-исследовательского испытательного института Министерства обороны Российской Федерации, регулярно выезжал в служебные командировки, связанные с проверкой военной автомобильной техники в различных регионах страны.

В 2011 году попал под массовое сокращение, начал собственное дело. У Дмитрия в Бронницах компания, занимающаяся звукоизоляцией автомобилей, спецтехники, оборудования и помещений.

— Почему выбрал именно это направление?

— Еще с института увлекался молодежной темой — автозвуком, а автозвук без изоляции не получается, то есть надо обработать машину. Началось все со своей машины. Через год после того, как сюда приехал, купил машину и начал что-то мастерить, друзей позвал помочь. Потом друзьям сделали, а после появился тот, кто готов был заплатить за это. И все — сняли помещение, сделали, дело пошло.

— С начала специальной военной операции ты стал собирать и напрямую доставлять гуманитарную помощь. С чего все началось?

— У меня много друзей, которые служат, были направлены туда. Начал искать какой-то способ, чтобы помочь, в этом поучаствовать. Искал тех, кто уже возят. Ребята с Ульянино сами на меня вышли, (как к депутату, активному гражданину) с предложением поучаствовать в закупке гуманитарной помощи. Я согласился только при условии, что я буду точно понимать, куда это все пойдет. Они предложили поехать с ними, я согласился. И в апреле 2022 я с ними поехал. С тех пор каждый месяц мы ездили. Когда началась мобилизация, из Бронниц много парней призвали, мы разделились. Стало очень много направлений, адресатов и одной колонной стало небезопасно, неудобно ездить. С декабря 2022 года езжу самостоятельно. В первую поездку поехали в Мариуполь, нужна была помощь мирным жителям. Потом Донецк, потом чуть дальше.

— У тебя двое детей, как семья к этому отнеслась?

— Поначалу супруга, конечно, удивилась, но по прошествии какого-то времени она заметила, что что-то поменялось и я начал искать варианты туда попасть. Переживала, конечно, она тут одна, с ребенком останется, я поеду туда. На тот момент у нас был сын, дочка родилась через год. Я все подгадал, чтобы съездить и за месяц до рождения дочки быть вместе с семьей.

— Дим, ты хотел пойти на контрактную службу, почему не сложилось?

— Незадолго до частичной мобилизации у меня была попытка уйти на контракт. Я видел, что люди там уже реально воюют и с донецкими ребятами сложились хорошие отношения. Они говорили, что не хватает офицеров и я им отправил документы. Буквально через неделю объявляют о воссоединении всех областей и республик и им приостановили процесс принятия в состав граждан России. На этом с контрактом все остановилось. Через три или четыре месяца супруга меня обрадовала, что мы ждем ребенка.

— Как твое образование, профессия помогают в поездках?

— Помогает очень сильно. В поездках в каждом направлении всегда есть люди, которых хорошо знаешь, которые могут выручить и не только меня. У нас был очень дружный выпуск, со многими до сих пор общаемся. Есть реальный случай, когда через волонтерские чаты люди выходят с просьбой о помощи — сломалась машина, пробило колесо, запаски нет или уже запаску пробило. Я знаю, что мои товарищи там рядом служат. Связываюсь, прошу помочь — приезжают, помогают. И мне, например, подскажут проверенные места для того, чтобы переночевать где-то в поездке.

— С чем пришлось столкнуться в зоне СВО, были ли реальные риски для жизни?

— Столкнуться пришлось с тем, что боевые действия меняются прямо на глазах. Те дороги, где в начале можно было ездить безопасно, даже вблизи линии соприкосновения вдоль Днепра —   понимаешь, что для артиллерии слишком близко, для стрелкового огня слишком далеко. Сейчас по этим дорогам практически никто уже не ездит потому, что беспилотники, дроны-камикадзе совершенно перевернули военную кампанию. Даже в пяти — десяти километрах от линии соприкосновения чувствовать себя безопасно не получается. Был один из самых опасных моментов. Мы стараемся соблюдать меры предосторожности — ездим всегда на разных машинах. Это было в Донецке. Ноябрь или декабрь 2022 года. Заехали в гостиницу, должны были забрать журналистов оттуда, чтобы провести их в Запорожскую область, это  горячее направление. Они ехали в первый раз, через знакомых нашли тех, кто их проведет безопасно и организует съемки. Заехали за ними в гостиницу, перекусили. Я вышел пораньше остальных, чтобы подготовить машину к поездке дальше. Супруга как раз со мной была в эту поездку, она выходит из гостиницы, и в это время я слышу прилеты один за другим с интервалом в несколько секунд, и они все ближе и ближе по звуку. Один из снарядов, это был «Град», реактивная система залпового огня,  выпускает много снарядов с очень низкой точностью, но накрывает большую площадь. И вот эти снаряды летят издалека и начинают падать все ближе. Один из них попадает в дом через сквер от гостиницы и один, судя по звуку, разорвался, не долетев до земли, где-то над гостиницей. Звук резкий, запах фейерверка, с тех пор я не запускаю фейерверки. Мы забежали в здание, подождали минут 7-10, когда поняли, что уже тихо, быстро прыгнули по машинам, уехали на окраину Донецка. Остановились на заправке и ребята журналисты показали, что недалеко, метров в 15-20 от их машины, упал этот «лом» — основа того снаряда у гостиницы.

— Как проходит передача гуманитарной помощи?

— Нужно понимать, что всем помочь невозможно, нужно трезво оценивать свои силы, возможности. Сначала возили мирным жителям воду, еду, потом уже мобилизованные из Бронниц начали выходить на контакт, мои ребята — с кем учился или здесь служил. Работаем с проверенными людьми.

— Помимо сбора необходимых вещей вы поддерживаете дух бойцов — письма солдатам, рисунки, поделки, расскажи об этом.

— Бывает, что даже не настолько важны какие-то материальные вещи, а больше важно для ребят осознавать, что они не одни. Мы здесь думаем, как они там, а они — как мы тут. Моральный дух не менее важен, чем физическое состояние, здоровье. Когда передают письма детские, иконки с книжечками, с молитвами для воинов, сборники стихов — это для ребят немаловажно. Кто-то к этому очень трепетно относится. Потом ребята присылают фотографии с этими письмами или когда к ним приезжаешь, а у них в палатке, либо в землянке, на стене висит это письмо с детским рисунком. Такие моменты очень трогают за душу.

— Какие встречи или истории запомнились?

— Историй много на самом деле. Каждая поездка чем-то примечательна. Но для меня один момент запомнился в одну из первых поездок. В одну из деревень под Волновахой привезли гуманитарную помощь. В Донецке все продукты расфасовали, сделали порядка двухсот продуктовых наборов хороших и повезли в деревню, где нам сообщили, что тяжелая ситуация с продуктами. В поселковой администрации дали местную жительницу Марину, до сих пор с ней общаемся. Она знала всех в деревне, где люди живут, где дети, сколько их. Мы подъезжали к каждому дому и раздавали кому что необходимо. Подъехали к очередному дому, она сказала, что там живет дедушка, у которого нет ног. Родственники должны были его вывезти, но не знали — там он или нет. Зашли внутрь — нет никого. Звали, никто не откликнулся. Я заглянул в огород, там видно, что огород ухоженный. Я вошел в дом, увидел провод белый, подумал, что все-таки здесь кто-то есть. Выхожу в огород, снова кричу, зову по имени. Этот дедушка на руках ползет, машет рукой: «Я здесь, я здесь». И этот ползущий дедушка, кричащий нам —  запомнился надолго. Он оставляет обычно свои костыли перед огородом и там на руках перемещается. А у нас в машине как раз была одна пара новых костылей, то ли они под грузом были, то ли мы о них забыли, когда выгружали в Донецком госпитале. И эти костыли, как специально, оказались у нас и ждали этого дедушку. Мы отдали их ему, у него свои старенькие совсем были. Отдали продуктов, воды — он расплакался. Через несколько месяцев мы снова туда приехали, я специально заехал к дедушке. Он на месте был. Выходит на старых костылях. На мой вопрос: «А где новые?», он ответил, что новые положил в укромное место, по праздникам на них будет выходить.

— Сложно совмещать привычную жизнь и волонтерство?

— Сначала было сложно. Много времени уходило на подготовку, сборы, поиск транспорта. Потом, постепенно, это все уже входит в систему и сейчас за неделю до поездки все собираем. Больше вопрос занимает в поисках транспорта. И бывает, что за день до поездки находится человек, который готов предоставить машину или поехать с нами сам.

— Подобные события обнажают суть людей. Какое открытие о себе, о людях ты сделал?

— Я за 20 поездок — иногда езжу один, иногда с людьми — вижу, что некоторые по-разному реагируют на критические ситуации. Когда где-то начинает бабахать, кого-то на смех пробивает, это нервное. Кто-то замыкается, сидит, молчит, кто-то спокойно это переносит. У всех восприятие и эмоции разные. Для меня это было прям открытие. Сейчас я понимаю, что когда страх есть, то это плюс. Это инстинкт самосохранения хорошо работает. Сейчас у всех он неизбежно притупляется и это плохо. Хотелось бы, чтобы это чувство не притуплялось. Бывает, из желания сэкономить километр или время поездки, зная, что очень небезопасное место, очень тянет проехать по короткому пути.

— Расскажи о своей команде, кто эти люди?

— К большинству волонтерских организаций в Бронницах я приложил свою руку. Алексей Бородин первые два раза ездил со мной, организация «Золотые руки ангела», когда искали помещение, помог, решили все. Команда, которая изначально помогала, это Телешов Саша, постоянно задействованы его рабочие площади под складирование гуманитарки. Сергей Широков, регулярно ездит со мной. Светлана Чиндяскина, она в тени, но тоже помогает. В принципе —  много людей, много тех, кто участвует, закупает регулярно и которые не особо любят, что бы их афишировали.

— Хотелось бы остановиться, все бросить?

— Можно было, конечно, сказать, что у меня родился ребенок и больше не буду ездить. Но я, наоборот, ищу способы и возможности. Я изначально считаю, что если такие события происходят в стране, то оставаться в стороне неправильно.

Ранее губернатор Подмосковья Андрей Воробьев отметил, что помощь участникам военной спецоперации и их семьям является долгом для Московской области.

«Наша задача, чтобы все программы, которые мы принимаем, работали, чтобы вы чувствовали нашу поддержку», — сказал Воробьев.