Дизайнер‑оформитель храма ВС России: «Мне не хотелось оставлять секретных посланий»

07 июля 2020 12:05

Фото - © страница Виктора Пушкарева в соцсети «ВКонтакте»

В подмосковном парке «Патриот» 22 июня состоялось открытие главного храма Вооруженных сил России. Это событие по праву считается одним из главных в Подмосковье в нынешнем году. Новый храм спроектирован в монументальном русском стиле, который включает современные архитектурные подходы и уникальные нововведения. Одним из тех, кто работал над оформлением храма, стал 27-летний москвич Виктор Пушкарев – профессиональный каллиграф, шрифтовой дизайнер и художник. О своем участии в проекте Виктор рассказал в интервью РИАМО.

– Как вы пришли к своей профессии? Чем вас привлекла каллиграфия?

– Это запутанная история. Я рисую всю жизнь, а дизайном занимаюсь с 2015 года. Образование у меня среднее специальное — «Реставратор произведений из дерева IV разряда». Однако я поступил в университет по направлению «Филология, русский язык и литература со знанием современного славянского языка (сербский)», где посещал занятия по палеографии и церковнославянскому языку – там и рассказывали про пресловутую каллиграфию.

Фото - © страница Виктора Пушкарева в соцсети «ВКонтакте»

Эту дисциплину я уже проходил в далеком 2007 году в художественном колледже в Сербии, но в тот момент жизни красивое написание букв меня совсем не заинтересовало — каллиграфия казалась мне слишком скучной.

Однако в 2013 году повторное знакомство с ней так сильно увлекло, что я решил бросить университет — прикладного применения полученным в нем знаниям я все равно не видел.

Само искусство красивого написания букв меня привлекает тем, что оно позволяет коммуницировать со зрителем и письменно, и визуально.

Один и тот же текст можно написать совершенно разными способами, а зритель будет воспринимать его всегда по-особенному.

– В каких крупных проектах вам доводилось участвовать до оформления храма Вооруженных сил России?

– Само явление «масштаба» в моей карьере встречается редко. Мое творчество фокусируется больше на глубине и созерцании.

Конечно, опыт работы с крупными брендами у меня есть: Сбербанк, Россельхозбанк, Nescafe, Starbucks, Dunlop/Koleso.ru, HBS.TV, «РЕН ТВ», «Круг Света», Faces&Laces, «Россия — моя история». Чаще всего моя работа связана с подрядом на разные виды оформительской работы, а также провожу занятия по каллиграфии и публичные лекции.

Фото - © страница Виктора Пушкарева в соцсети «ВКонтакте»

Однако самый важный проект для меня — это популяризация и современная адаптация древнерусской письменности.

Принты, отобранные коммерческие заказы, выступления на фестивалях и мой узнаваемый стиль базируются так или иначе на элементах древнерусского искусства.

– Как вас выбрали в качестве оформителя храма?

– Из-за узнаваемого стиля мои работы часто мелькают на разных сайтах. По словам моего непосредственного руководителя и главного архитектора храма Дмитрия Смирнова, он нашел меня в интернете по ключевым словам «русская каллиграфия». Конкурса не было: он мне просто позвонил и пригласил в студию на проект.

– Какая роль вам была отведена в оформлении?

– Моя задача в проекте — разработка особого буквенного стиля и оформление каллиграфических композиций на экстерьере храма.

Я разработал шрифт, который является современной адаптацией старорусского каллиграфического письма — вязи. Найденная мной стилистика – во многом уникальный результат переработки и старого, и актуального опыта коллег по цеху.

Идея создания наборного шрифта родилась в тот момент, когда были установлены сроки исполнения задач. Абсолютно уникальные темпы в строительстве храма поставили меня в условия, в которых необходимо было найти элегантное решение.

Фото - © страница Виктора Пушкарева в соцсети «ВКонтакте»

Несмотря на то, что в основе всех композиций лежит наборный шрифт, в финале каждая деталь создавалась вручную под конкретные архитектурные формы.

Проще говоря, по моим макетам проектировали 3D-модели, которые впоследствии вырезались на панелях из архитектурного бетона, а потом все покрывалось медью.

– Ставились ли вам какие-то рамки, давались ли вводные данные? Или же вы воплощали исключительно свои идеи?

– Мой руководитель предоставил мне полную творческую свободу. Конечно, каждый мой шаг и визуальное решение выносилось на общее обсуждение в студии, но конкретных границ у меня не было. Главное — сделать красиво и в сроки.

– Со стороны кажется, что ваши работы в храме — это какая-то причудливая, волшебная вязь. Зашифрованы ли в ней какие-то слова, послания, символы?

– Лично мне не хотелось оставлять секретных посланий, ведь сама работа и написанные тексты — это и есть напутствие для будущих поколений. Да, они могут быть сложночитаемы, но в этом и заключается особый стилистический прием.

– Чем вы вдохновлялись при оформлении храма?

– Когда меня пригласили работать в «Сретенские архитектурные мастерские», мне пришлось ознакомиться с уже созданным дизайн-проектом храма. И уже на основе текущего дизайн-кода нужно было внести свое видение.

Приблизительно с 2017 года я пишу пособие по старорусской и современной вязи. В нем существует глава «Высокая вязь» — это мой авторский стиль, который и лег в основу разработки шрифта для храма.

Конечно, результат сильно отличается от моих предыдущих наработок из-за некоторых технологических ограничений. С уверенностью могу сказать, что это повлияло на проект с лучшей стороны, так как финал получился уникальным.

– Что для вас в работе над оформлением храма оказалось самым сложным? Что запомнилось больше всего?

– Для меня самым сложным было войти в режим сверхбыстрой работы в студии. Честно говоря, мне не всегда удавалось поддерживать режим и ежедневно сдавать отчеты по проделанной работе, но результат от этого не пострадал.

Это ценный опыт, и такой режим у меня остался перманентным — в данный момент я параллельно веду три разных проекта. До опыта работы в студии я бы не смог так организовать свое время.

– Как вы оцениваете свою работу над храмом? Можете ли вы сказать, что эта работа как-то изменила вас – и как специалиста, и как человека?

– Я доволен результатом. Что касается каких-то личностных изменений — тут уже сложно что-либо говорить.

Некоторые подписчики меня спрашивали: «Каково это — чувствовать себя увековеченным?». Но ответ очень прозаичен.

Не знаю. Однозначно, храм впечатляет, но мне хочется еще многого достичь в жизни, поэтому я смотрю вперед. Возможности переосмыслить сделанное у меня сейчас нет — должно пройти время.

– В сети насчет храма Минобороны можно встретить разные, зачастую полярные мнения. Как вы сами оцениваете этот проект? Почему он важен именно сейчас?

– Понимаете, любой проект такого масштаба будет иметь сильную поляризацию мнений: действительно, эмоции у людей бьют ключом. За эмоции и текущий культурно-социальный резонанс я не могу отвечать, а вот за свою работу и цель участия — да.

Мне была предоставлена возможность почтить память предков, которые защищали нашу Родину.

Я очень горжусь тем, что родился в России и что имею возможность как-то оберегать наше культурное и историческое наследие через свое творчество.