Ветеран ВОВ Екатерина Волчкова: про бомбежки, колокольный плач и голод

Материал подготовлен Истринским ИА>>

Жительница подмосковного поселка Глебовский Екатерина Алексеевна Волчкова – ветеран Великой Отечественной войны, член Московского областного отдела Общероссийской общественной организации «Дети войны», дважды ветеран труда, имеет многочисленные грамоты и медали, а также юбилейные медали Победы. Корреспондент Истринского информагентства пообщалась с ней и узнала, как прошло ее военное детство, почему в ее дом попал снаряд, и как дети выживали во время голода.

Немцы в деревне

Екатерина Волчкова родилась 23 ноября 1931 года в деревне Глебово Истринского района. Ее мама Мария Георгиевна трудилась в колхозе, на полеводстве. Отец Алексей Алексеевич работал плотником в Москве и приезжал домой только на выходные. Незадолго до начала войны он погиб, и у семьи начались нелегкие времена.

Марии Георгиевне приходилось успевать везде: и на работе, и по хозяйству, и с детьми. Семья была многодетная: Александра (1924 года рождения), Владимир (1926 года рождения), Полина (1928 года рождения), Екатерина (1931 года рождения), Клавдия (1933 года рождения), Алексей (1937 года рождения). Седьмого ребенка, Бориса, Мария Георгиевна родила уже без мужа, в победном 1945 году.

«Мама работала в колхозе. Денег там не платили, одни трудодни ставили, а на них не проживешь. Да и паспорт не давали, уйти было нельзя. Вот что за порядок? Рабочим давали паек в 500 грамм хлеба, а колхозникам, которые этот хлеб выращивали, ни грамма не давали. Семь детей – как хочешь, так и живи!» – вспоминает Екатерина Алексеевна.

В 1940 году Катя пошла в первый класс Филатовской школы. Ее учительницей стала Мария Платоновна Комиссарова. Девочка училась хорошо, но вскоре учебу пришлось отложить – началась война. Тогда Кате было всего 9 лет. Ее старшая сестра Александра вместе с заводом была эвакуирована в Омск. Брату Владимиру было 15 лет, он отправился на фронт, где был ранен, после чего вернулся домой.

«В июне 1941 года я гостила у бабушки в Новоселово, в семи километрах от нашего дома за Волоколамским шоссе. Помню, как начались какие-то разговоры, волнения, и меня очень быстро собрали и отправили к матери. Все ожидали, что немцы пойдут по Волоколамскому шоссе, а они со всей техникой пошли окольным путем по деревням – через Чаново, Горки, Филатово», – рассказывает Екатерина Алексеевна.

В день, когда немцы вместе с финнами вошли в деревню Глебово, дети помогали Марии Георгиевне молотить зерно.

«Мы вдруг услышали, как где-то идет стрельба. Мы даже ничего не поняли. Потом видим – по деревне едет немецкая техника. Они пришли поздно вечером, когда уже стемнело, со стороны Чаново и Горок. Все, конечно, перепугались, побежали по домам. Наши солдаты тогда отступили к деревне Высоково. Немцы остались в нашей деревне на ночь, а зенитку поставили за наш дом – спрятали, вроде как, только дуло огромное торчит», – вспоминает ветеран.

Утром немцы выгнали семью из дома, сказав, что сейчас будет бой. Мать собрала всех младших детей и вывела их во двор.

«Полинка с Володькой задержались в доме у печки, подворачивая портянки. И тут как снаряд саданул по дому! Видимо, наши солдаты увидели зенитку и стали по ней бить. Один снаряд прошиб две стены и прошел навылет, на улицу. Полинка с Володькой с перепугу от печки отбежали, и вовремя: второй снаряд прошел низом, задел печку и рванул прямо в доме. Все разорвало, весь пол порублен осколками, но сестра с братом успели выскочить», – делится воспоминаниями Екатерина Алексеевна.

Пленные под конвоем

Подруги Александра Потапович и Екатерина Волчкова

Фото из семейного архива Екатерины Волчковой

К вечеру со стороны Истры непрерывным потоком пошли мирные жители под конвоем. Их вели в сторону Рузы, где стояли эшелоны для отправки людей в Германию.

«Погнали и нас – под конвоем, с оружием и собаками. Я хорошо помню, как мы идем мимо Казанского храма, и наши солдаты, стреляя, все время попадают в него снарядами. От этих попаданий стоял колокольный звон, будто плач», – рассказывает Екатерина Алексеевна.

Когда пленные прошли деревню Горки и вышли на большое поле перед Чаново, прямо над ними начался воздушный бой и стрельба. Сначала люди стояли в сугробах посреди поля, не зная, где укрыться. Чтобы не погибнуть, все побежали к чановскому лесу и чудом остались живы.

На ночь их оставили в деревне Чаново, где председателем колхоза был Федор, родственник Марии Георгиевны. Всех людей загнали в колхозный сарай, в котором было так тесно, что можно было только стоять.

«От толчеи двое грудных детей задохнулись прямо на руках у матерей. Стон такой стоял, что немцев зло брало, и они начинали орать и стрелять, чтоб замолчали. А у людей, видимо, сил не было, руки и ноги отказывали, вот они и стонали. Кое-как дожили до утра. Выходим из сарая – перед воротами стоят большие деревенские качели. У мамки первая мысль – «ну все, сейчас нас будут вешать». Но она ошиблась. Нас не тронули и вновь оставили в Чаново. Ночевали мы в доме у дяди Феди, а ночью мать увидела страшное зарево – наши солдаты погнали немцев», – вспоминает ветеран.

Отступая, фашисты начали жечь на ходу все деревни. Загорелось и Чаново. Люди побежали в овраг и окопы, и уже там Мария Георгиевна спохватилась – Володя остался спать на печке. Под пулями она побежала обратно, разбудила его и привела в относительно безопасное место.

Утром в Чанове немцев уже не было. Мария Георгиевна с семьей пошла в деревню Горки. Там оставила детей в доме местной жительницы Адели Карловны, а сама ушла в Глебово, чтобы посмотреть, что стало с их домом.

«Пришла обратно – и плачет, и радуется, и Богу молится. Наш дом стоял недалеко от храма, по дороге на Филатово. Домов в деревне было меньше десяти, и все они сгорели, а наш остался цел. И я думаю, не случайно. Когда мама умерла, с потолка стал сыпаться насыпной шлак. Чтобы выяснить причину, сестра сдвинула доски и нашла спрятанную икону архангела Михаила. Наверное, она и спасла наш дом», – считает Екатерина Алексеевна.

Голодное время

Наступила тяжелая зима 1941-1942 года. Дыры в стенах дома заделали глиной, полы и печку восстановили, но еды не было. Немцы настежь открыли дверь в подпол и заморозили хранившуюся там картошку.

«В сенях стоял хороший отцовский верстак, его забрали немцы. Финны погубили 12 ульев – мед съели, а всех пчел вытряхнули на снег, и они погибли. Лишили нас и коровы: выгнали ее на улицу, ударили топором по ногам, а потом добили. Съели нашу кормилицу», – со слезами рассказывает Екатерина Алексеевна.

Семья осталась без картошки, без молока и без меда. Муки и хлеба тоже не было. Были только совершенно бесполезные трудодни, записанные за Марией Георгиевной, – за них еду не давали. С трудом пережили зиму, а весной стали собирать с колхозных полей не выкопанную картошку. Однажды, утопая в грязи по колено, набрали несколько ведер гнилой картошки и принесли домой. Оказалось, что в ней уже завелись черви. Делать нечего – мать сделала лепешки.

«Она их печет, а червяки от жара из лепешек головы поднимают. Но все равно мы эти лепешки поели, не умерли. Весной съели всю траву – наверное, коровы столько травы не едят, сколько мы тогда сжевали! С утра мы уже в овраге – надерем столбецов и едим. Когда зацвела липа, ободрали и ее. Потом лопухи пошли, клевер подрос, ели травку-кислицу в лесу», – вспоминает ветеран.

Весной 1942 года в семье случилась беда: Мария Георгиевна пахала на лошади колхозную землю, а обуви не было, по ледяной земле пришлось ходить босиком. Вскоре ее с воспалением седалищного нерва положили в Истринскую больницу.

«Мать успела только вспахать огород и попала в больницу. Нужно было делать посевы, чтобы зимой без еды не остаться, а у нас ни семян, ничего... Недалеко от нашего дома были колхозные парники с капустой, свеклой, брюквой, репой. Я подговорила свою подружку, и мы с ней нарвали колхозной рассады. Половину нашего огорода я засадила этой капустой – 700 кустов. Почему нас никто за это не судил, до сих пор не знаю», – рассказывает Екатерина Алексеевна.

Так к осени у семьи была капуста, но картошки не было.

«От отца сохранились карманные серебряные часы, и мы решили их выменять у наших солдат, которые стояли в деревне, на картошку, чтобы посадить в огороде. Отдали мы часы, а они принесли нам домой мешок. Вот только сверху лежала картошка, а внизу одни очистки. Обманули они нас», – с грустью вспоминает ветеран.

После войны

Екатерина Алексеевна с первым мужем Егором Васильевичем Дударевым

Фото из семейного архива Екатерины Волчковой

Осенью 1942 года Катя пошла во второй класс. Именно в школе она узнала о Победе – учителя рассказали о ней школьникам и на радостях отпустили детей по домам. Девочке нравилось учиться, но ей пришлось пойти работать, окончив всего четыре класса.

Когда колхозникам отдали паспорта, Мария Георгиевна сразу ушла из колхоза на Глебовскую птицефабрику, где рабочим по карточкам выдавали хлеб. Четырнадцатилетняя Катя устроилась туда же. Сначала она работала курьером, а через год стала птичницей. За доблестный труд ее неоднократно награждали грамотами и премиями, однажды даже написали о ней в районной газете – в статье «Одна из 1600».

Екатерина Алексеевна с гордостью и любовью вспоминает о работе на фабрике. В тяжелое послевоенное время смогли восстановить все цеха, на которых люди работали с полной отдачей.

«Сколько мы построили всего: и цеха, и дома. Фабрика была огромная! А сейчас, как в песне: «И по винтику, по кирпичику, растащили опустевший завод...» – отмечает Екатерина Алексеевна.

На фабрике она познакомилась со своим будущим мужем – Егором Васильевичем Дударевым. Вскоре у них родились дети Сергей, Надежда и Виталий. Егор Васильевич умер рано, в 40 лет. Екатерина Алексеевна растила детей одна и продолжала работать на фабрике.

В последние годы своей трудовой деятельности она работала поваром в детском саду, а в 1986 году вышла на пенсию. В 55 лет познакомилась с Александром Догаевым, с которым они счастливо прожили 25 лет. К сожалению, четыре года назад он умер.

Уже давно ушли из жизни братья и сестры ветерана, последней умерла в 2016 году Полина. Но сама Екатерина Алексеевна полна жизненных сил, ведь ей нужно помогать своим 15 внукам и правнукам.

Ирина Артемова